ЧАЙКА

Драма
Продолжительность: 94
СССР 1970
Режиссер: Ю. Карасик
Продюсер:
Сценарий: Ю. Карасик (по пьесе А.П. Чехова)
В ролях: А. Демидова, Л. Савельева, В. Четвериков, Ю. Яковлев, Н. Плотников, А. Джигарханян, Е. Копелян, В. Теличкина
Музыка: А. Шнитке
Оператор: М. Суслов

---

25.07.2002

Чехова экранизируют почти всегда успешно. Эта экранизация - не шедевр, как 'Неоконченная пьеса для механического пианино' Н. Михалкова, или 'Свадьба' И. Анненского, или 'Дядя Ваня' А. Кончаловского, но фильм добротный и вызывающий общие размыления о нашей жизни. За полтора часа Ю. Карасику удалось 'оживить' персонажей, провести основные драматургические и идеологические линии пьесы и представить свою версию толкования смысла, в ней заложенного.

Надо думать, режиссер и сценарист полагает основной конфликт 'Чайки' в трагическом противостоянии нового - слабого - декадентского старому - косному - сильному. Короче, 'узок круг этих интеллигентов'... Трагедия, похоже, в том, что в России никогда (а тем более в конце 60-х гг. ХХ века, о чем, быть может, главная боль создателей картины) не побеждает новое и разумное, то есть дееспособное. Дееспособным у нас может быть только прочно укрепившееся, консервативное, аппаратное, - бюрократия, обросшая паутинами связей, грибоедовских 'родных человечков'. И в таком случае новое, если хочет чего-нибудь добиться, должно выжидать, вписываться в механизм старого, постепенно делаясь в нем незаменимой шестеренкой. Покуда же оно станет, - само состарится и будет проводить в жизнь свои идеи, во-первых, не столь напористо, во-вторых, более осторожно, в-третьих, и сами эти новые идеи утратят угловатость и сделаются приемлемее для подготовленного к нему общества. Нагляднее всего это видно на примерах российских властных структур, обыкновенно представляемых людьми тертыми да битыми, опытными и циничными. Когда же в виде исключения к власти приходят иные люди, - страну неизменно ожидают глобальные и малые, но все равно неприятные и ничего к лучшему не меняющие потрясения. Взять хоть Петра Великого, хоть кириенковский дефолт... Однако вернусь к 'Чайке' и сразу оговорюсь, что сюжетом заниматься не буду, поскольку чеховская пьеса входит в школьную программу и, следовательно, содержание ее хоть из-под палки, но должно быть известно всем.

В фильме старому, представляемому популярным, но пустым, вроде растиражированного Тургенева (а по-моему - осторожно, крамола! - так и сам Тургенев, особенно в первой, охотничьей да базаровской половине творчества, - пустой и недалекий беллетрист) писателем-пейзажистом и его любовницей, актрисой, противостоит новое в лицах сына актрисы - молодого ищущего себя хоть в чем-нибудь, а пуще всего в словесности провинциала и соседки их - трепетной девицы, завидующей славе соседской знаменитости и пытающейся лицедействовать на самодеятельной сцене в опусах влюбленного в нее будущего писателя.

Помимо названных антагонистов, есть еще третья сила. Назовем ее вечной Россией, той, что лечит, кормит, работает и в конечном счете содержит весь этот 'узкий круг' артистов да революционеров, по-настоящему страдая от всех свойственных им эскапад: от неверности в любви и суицидов до революций и гражданских войн, последствия коих устранять приходится ведь отнюдь не тем, кто эти пертурбации затеял, но тем, кто и до пертурбаций любил, лечил, кормил, работал.

С точки зрения нового не только антагонистичное ему, но и это, нейтральное, старое - одинаково скучно, пошло, тоже отжило свое и должно уйти со сцены. Оно и понятно, ведь сакраментальное 'весь мир насилья мы разрушим' не из ниоткуда же взялось, а есть продукт творчества вот именно этого нового, которое бесится оттого, что неталантливо, оттого, что по большому счету нечего ему сказать, оттого, что даже пустенького тригоринского пейзажа ему ни за что не написать, оттого, что красивую птицу чайку оно может только пристрелить, а не любоваться ее грацией и тем более не увидеть в ней 'сюжет для небольшого рассказа'. (Сие бешенство иносказательно зовется 'поисками себя'.) Чехов-то ведь совсем не революционер, отнюдь не декадент, как какой-нибудь Мережковский, а великий бытописатель. Бытописатель же по определению должен отлично разбираться в психологии общества и населяющих его граждан. Он и разбирался. А поскольку, кроме дара Божьего, обладал еще и высокой человеческой порядочностью, то просто не мог не быть на стороне 'третьей России', именно той, что лечит, кормит, работает. Первые же две любил, жалел - и верно оценивал.

Вспомните его пьесы. Кто в них настоящие герои? Простые и порядочные труженики: дядя Ваня, старые слуги, уездные врачи, то есть все те, кто остается на месте, когда заезжие 'звезды' проблещут и удалятся обратно в свои столицы и заграницы, остается, чтобы продолжать трудиться и лечить, кормить, помогать. То есть жить.

А нежизнеспособные, не способные лечить и кормить, - они, что ж, они стреляются, травятся, беременеют и производят на свет таких же нежизнеспособных. Или революционеров. 'Чайка'-то ведь написана в 1896-м, всего за 20 лет до катастрофы.

Все эти размышления вызвала экранизация чеховской пьесы, осуществленная на 'Мосфильме' в 1970-м, 'застойном' году. Надо думать, плохое кино волны в душе не всколыхнуло бы. Значит, нужный до сих пор фильм снял Юлий Карасик, значит, живы и сегодня чеховские персонажи, сыгранные, да что сыгранные - прожитые Демидовой и Яковлевым, Плотниковым и Савельевой...

Примечание. Кассета с записью фильма имеется в фонде гимназической библиотеки.

Рецензия: Виктор Распопин