МЮРИЭЛЬ, или ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПРОШЛОЕ

драма
Продолжительность: 110
Франция 1963
Режиссер: Ален Рене
Продюсер: А. Доман
Сценарий: Ж. Кайроль
В ролях: Д. Сейриг, Ж.-П. Керьян, Н. Кляйн, Ж.-Б. Тьере, И. Винсент и др.
Музыка: Г.-В. Хейнц
Оператор: С. Верни

---

24.09.2002

Классик французского кино, поэт и философ от кинематографа, Ален Рене многие свои фильмы сделал именно на этом приеме - некоей драме в прошлом, заставляющей героев не то что к ней постоянно возвращаться в мыслях, а как бы одновременно находиться и в прошлом, и в настоящем, отчего они зачастую имеют слегка сомнамбулический вид. Зритель же, по крайней мере, тот, что склонен соучаствовать их отнюдь не насыщенным приключениями душевным страданиям, их постоянным метаниям между прошлым и настоящим, их неумению и нежеланию остановиться, сделать выбор, их безнадежному одиночеству, - зритель этот, быть может, и наслаждаясь поэзией Рене, его необычайно сложным киноязыком, все же вряд ли сумеет до конца понять его кинематограф. В Рене, так же, как, например, в Алексея Германа, или в Иисуса Христа можно только верить, поскольку верят, как известно, не разбираясь, что там почему да отчего. Но для того чтобы верить, надобно иметь к тому склонность.

Картина "Мюриэль" в плане сказанного очень показательна. Действие ее происходит в Булони, по-видимому, в начале 60-х. Героиня, переступившая сорокалетний рубеж и воспитавшая пасынка, несколько месяцев назад вернувшегося из Алжира, где, как помнит знающий историю читатель, только что отполыхала освободительная война, приглашает в гости былого возлюбленного, надеясь, по-видимому, восстановить прежнюю связь. Он, седовласый красавец, приезжает парижским поездом в сопровождении молодой женщины, которую выдает за свою племянницу. На самом деле, как позже выясняется, она - его бывшая кратковременная любовница. Сын героини, кажется, занимается, любительским кино. Его отношения с мачехой временами по-родственному теплы, но чаще всего отчужденны. Она склонна списывать холод и странности в поведении пасынка на возраст.

Начинаясь бесплодными попытками преодоления неловкости и отчужденности, естественными между четырьмя совершенно чужими друг другу людьми, фильм, в сущности, лишь множит и множит эту отчужденность. Никто из персонажей, как бы он того ни хотел, не в силах оказывается преодолеть самого себя, по разным причинам наглухо закрывшегося от любых проявлений нежности и взаимопонимания. Впрочем, может быть, они, наоборот, слишком хорошо понимают, или чувствуют то, что у каждого за душой. Что? Вероятнее всего, себялюбие, предательство в прошлом, наконец, незатянувшиеся раны, нанесенные войнами. Старшее поколение еще переживает Вторую мировую, на годы которой выпали его молодость, любовь и нечто такое, что эту любовь разрушило. Младшее поколение, в лице сына главной героини и появляющихся по ходу картины его сослуживцев, еще продолжает жить алжирской войной, в которой Франция потерпела поражение, а они совершили коллективное преступление. Формально война эта возникает в фильме лишь редкими отголосками, но рана и тайна пасынка героини - именно оттуда. Ко всему и приехавший к мачехе бывший любовник долгие годы прожил в Алжире, будучи там человеком состоятельным и уважаемым. Так он, по крайней мере, рассказывает.

Длинные, снятые зачастую одним планом и тем самым как бы подчеркивающие совершенную бесплодность и этой встречи, и любых надежд персонажей на счастливую перемену участи, эпизоды первой части картины сменяются во второй половине мелькающими с калейдоскопической скоростью сценками-кадрами, с одной стороны, углубляющими загадочность прошлого героев и отчужденность между ними, с другой - откровенно наращивающими саспенс. Финал же обнаруживает едва ли не детективную природу всей рассказанной истории и в то же время логично завершает экзистенциальную драму одиночества западного человека середины ХХ века. Несостоятельные надежды на повторение пройденной любви рушатся, неизгладимые раны войны разрывают все и без того ненадежные человеческие связи, одиночество, усугубленное большой и малой виной прошлого, навсегда отталкивает в разные стороны не только бывших и настоящих любовников, но разлучает даже мачеху с пасынком, единственную, казалось бы, пару персонажей, у которой могло быть совместное будущее.

И тем не менее именно финал оставляет у зрителя призрачную надежду. Те, кто виноват без вины, или по-настоящему мучается виной, те, в ком хаос бытия не разрушил до конца нравственных устоев, душевной цельности, не уходят в небытие. Блистательно сыгранная Дельфиной Сейриг главная героиня ленты, наиболее порядочный и живой человек из всех участников событий, сама теряя последние иллюзии, не обрушивается, однако, в безнадежное отчаяние и тем самым оставляет надежду зрителю на то, что жизнь - не есть лишь бессмысленный, одинокий и преступный путь к небытию. Пасынок героини, покидая родной дом, тоже уходит все-таки не в смерть. Быть может, ему, почти юноше, в ком кошмары и преступления войны не выжгли дотла естественного человеческого стремления любить, удастся когда-нибудь преодолеть собственное прошлое во имя туманного, нелегкого, но все-таки будущего.

Обвиняет ли открыто Ален Рене в произошедшем со всеми нами войну? Если да, то не слишком впрямую, и не одну лишь войну, но и нас самих. Обвиняет ли Ален Рене человека? Если да, то любя его и щадя. Человек зачастую - игрушка в безжалостных руках судьбы, но он же порой берет на себя ее роль. Поэтому, обвиняя, стоит его пожалеть. Быть может, сочувствие к человеку и миру, им построенному, умение любить ненавидя, любить, понимая, что любишь такого же малого, как ты сам, такого же одинокого и потерянного в толпе подобных, разобщенных, обозленных, но в глубине-то души мечтающих о единении, о любви, доверии, о тепле человеческом, и отличает Рене от, скажем, Микеланджело Антониони, чья эстетика совершенно уж холодна, чьи герои не только не могут, но и не хотят, и не пытаются пробиться к партнеру сквозь прозрачный айсберг отчужденности - защитной оболочки ранимой души, насмерть эту самую душу заморозившей.

У героев Рене эта рана прошлого не заморожена, она продолжает болеть, потому и его художественный мир, пусть сложен и порой кажется скучноватым, но жив, болезнен, подвержен всем ветрам эпохи, высвистывающим из него, конечно, надежды на счастье, но, по крайней мере, не безнадежен. А ведь надежда и ведет нас к вере, как вера, в конечном счете, возвышает человека до любви.

Рецензия: В. Распопин