ОФИЦЕРСКАЯ ПАЛАТА

драма
Продолжительность: 129
Франция 2001
Режиссер: Франсуа Дюпейрон
Продюсер: Майкл Пети, Лорен Пети
Сценарий: Франсуа Дюпейрон (по роману Марка Дюгейна)
В ролях: Эрик Караваха, Деннис Падалидес, Грегори Деранже, Сабин Азема, Андре Дюссолье, Изабель Рено, Джеральдин Пэйлхаз и др.
Музыка:
Оператор:

---

05.11.2002

"Шапки долой, господа, - перед вами гений!", - воскликнул, кажется, Шуберт, услышав музыку Шопена. Я отнюдь не пытаюсь сравнивать себя с Шубертом, использую эту фразу просто как эпиграф. Причина - без преувеличения великий фильм, снятый французскими кинематографистами в 2001 г., не оставшийся незамеченным на Каннском МКФ в 2002-м, однако пока еще не награжденный по достоинству. Впрочем, может быть, как фильм нежанровый, он и не пойдет широким кинопоказом, по крайней мере, у нас. А жаль! По-настоящему высокого кино и вообще-то в последние десятилетия появляется немного, эта же картина - совершенное исключение.

Фильм Франсуа Дюпейрона почти лишен сюжета и в то же время весь - содержание. Он выполнен как реалистический текст первой половины ХХ века, включает толику того же времени модерна, вписывается в художественное пространство Ремарка, Мартена дю Гара, Роллана и Томаса Манна, почти совершенно игнорируя постмодерн. Почти - потому что, рассказывая историю на одну из излюбленных экзистенциализмом тем - тему "человека без лица" - развивает ее не по экзистенциалистской прописи, как бы полемизируя и с модным философским направлением, и с господствующим ныне художественным течением, короче говоря, в полном несоответствии с тем, как решает аналогичную задачу, например, японский классик экзистенциализма и постомодерна Кобо Абэ.

Главный герой, молодой французский еврей, лейтенант, приезжает из провинции в Париж для того, чтобы отправиться оттуда на фронт. На дворе лето 1914 года. Поезда переполнены солдатами, вокзалы забиты сопровождающими. Одного отъезжающего офицера страстно, истерично целует женщина. После того, как поезд увозит в смерть ее возлюбленного, герой знакомится с этой женщиной и проводит, быть может, не первую, но и, скорее всего, последнюю в своей жизни ночь любви. Эта-та ночь, эта женщина, воспоминание о ней, станет единственной душевной опорой в четырехлетнем испытании его воли, характера, наконец, самой человечности героя.

Утром, поцеловав спящую подругу и оставив ей прощальную записку, лейтенант уезжает на фронт, где в первом же бою, даже и не в бою, а в первом появлении на клочке земли, которому через несколько часов предстоит сделаться полем боя, вместе с несколькими товарищами попадает, едва ли не как князь Андрей Болконский, под обстрел дальнобойный немецких орудий.

Все дальнейшее содержание картины - путь в жизнь молодого человека, получившего ужасающее воображение ранение в голову: у него расколот череп, сорвана половина лица, вырван язык и уничтожено нёбо. Однако он жив, он видит. Легче ли от этого парню, навсегда ставшему изгоем в мире людей, которых банальный прыщ на носу иной раз доводит до суицида?

Действие ленты развивается в военном госпитале, где пострадавшего лейтенанта определяют в офицерскую палату лицевой хирургии. Медленно и подробно, выворачивая зрительские души, день за днем и год за годом рассказывается история его возвращения из небытия в мир. Герой проходит дикие пытки кормления через зонд, многочисленных, зачастую не приносящих желаемого успеха тяжелых операций, искушения самоубийством... Постепенно он обретает способность говорить, сходится с такими же, как он, пациентами офицерской палаты, встает на ноги, от начала до конца поддерживаемый лишь врачом и пожилой, кроткой, как сама Богоматерь, медсестрой, да надеждой-воспоминанием о той, от которой уходил на фронт.

Обретя наконец внешнее подобие (лишь подобие) человеческого вида, герой лицом к лицу сталкивается с новыми испытаниями. "Как меня там встретят, как меня обнимут?" - вопрошал Высокий в одной из ранних песен по другому поводу. Действительно, как? Готов ли молодой человек к тому, что, вернувшись в мир людей, навсегда останется пациентом офицерской палаты?

Кинороман, долгое время развивавшийся по вектору Джек-Лондоновской "Воли к жизни", или, если угодно, "Повести о настоящем человеке" Бориса Полевого, делает крутой поворот - к Ремарку и Т. Манну - во второй половине. Один за другим более-менее восстановившиеся персонажи осуществляют попытки возвратиться в реальный городской мир. Молодых мужиков, больше всего их заботит, естественно, возможность сексуальных контактов. Купив "любовь" в борделе, они теперь пытаются требовать большего. А рядом с ними, в соседней палате госпиталя, восстанавливается лицо молодой женщины из аристократической семьи. Она, видимо, порвала с родными, коих всех называет трусами, она работала в госпитале на передовой и тоже попала под артобстрел. И тоже выжила... О, ее уродство куда менее страшно, чем уродство главного героя!.. Но ведь она женщина!

В финале картины двое изуродованных - и тем не менее прекрасных - людей, преодолевая душевные страдания, возвращаются домой. Он ждет в автомобиле, пока она стучит в дверь родного дома, пока она несколько минут смотрит в глаза подонка-брата, слушает музыку веселого празднества по случаю окончания войны, празднества в доме предателей родины. Он ждет ее, и она возвращается: семьи у нее было и не будет. Да и возвращается она не к нему, а - в машину. И ждет он - не ее. Они - двое, но не пара. Каждому из них предстоит тяжкий и, скорее всего, одинокий жизненный путь.

Его, правда, ждут в родном доме. Но вспомнит ли, узнает ли та, память о встрече с которой не позволила умереть живой душе молодого лейтенанта?

Нет. Не вспомнит. Не узнает. Он, однако, пройдет и это, как пройдет и другие испытания, с которыми встретится, когда снимет марлевую повязку, до поры скрывавшую его физическое уродство. Я - такой, какой я теперь есть; такой, каким меня сделала война. Я - жив и достоин жизни. Я достоин любви. Достойных. Жить в этом мире для настоящего человека - значит выживать. День за днем. Год за годом. Как в офицерской палате.

Картина Франсуа Дюпейрона, снятая в жанре "оптимистической трагедии", более всего напоминает музкальное произведение: симфонию, мессу, ораторию. В мире киноклассики, прежде всего по визуальному ряду и драматургическому накалу она как бы продолжает бергмановские страсти по человеку. Продолжает, а порой, покадрово - и недвусмысленно, и оспаривая - о его фильмах напоминает. Таков, например, напоминающий сцену из "Шепотов и крика" великого скандинава, кадр Пьеты ХХ столетия от Рождества Христова, когда пожилая медсестра, мать всем больным и особенно главному герою, только что прошедшему искушение самоубийством, держит на коленях его изуродованную голову, гладит натруженными прекрасными руками его отсутствующее лицо, возрождая к жизни его истинное лицо - мужественную и добрую душу.

Актерские работы в фильме Дюпейрона идеальны все, искусство Эрика Каравахи - запредельно: сыграть - прожить - роль, почти не используя главное оружие лицедея, мимику (да как сыграть!), - явление из ряда вон!

Мощный, симфонический, оптимистический финал фильма, сделанного на полном серьезе и ни единым кадром не согрешившего ни пошлостью, ни хотя бы чувствительностью, финал классического европейского романа, возносит и саму ленту на олимпийскую высоту классики, являя тем самым подлинное чудо вообще Искусства и искусства кино, которое многие из нас давно считали умершим. Как видно, искусство умереть не может, пока жив человек, доколе живет в нем воля к жизни.

Рецензия: В. Распопин