МАГНИТНЫЕ БУРИ

социальная драма
Продолжительность: 89
Россия 2003
Режиссер: Вадим Абдрашитов,
Продюсер: Александр Потёмкин
Сценарий: Александр Миндадзе
В ролях: Максим Аверин, Виктория Толстоганова, Любава Аристархова, Сергей Покровский, Рушана Зиафетдинова и др.
Музыка: Виктор Лебедев
Оператор: Юрий Шайгарданов

---

11.03.2004

Ситуация привычная, правда, никто не стучит касками об асфальт, призывая лично Бориса Николаевича. Провинциальный завод делят двое местных удалых. (Слава Богу, хоть вездесущая Москва-рвачиха КАК БЫ за кадром... Понятное дело, ПОКА!). Полулюмпен-полуинтеллигент (made in USSR), наш, короче, парень, не может молчать и потому мордуется то ли за Чука против Гека, то ли, наоборот, за Гека против Чука, дабы отстоять девственность родного завода. Последствия: от героя, прикованного Прометея и распятого Христа, уходит любимая женщина, друга его убивают, сам он остаётся... Вот это и есть самое главное и самое интересное: сам он - ОСТАЁТСЯ...

Новый фильм одного из наиболее значительных отечественных режиссёров, как, впрочем, и одного из наиболее значительных отечественных кинодраматургов, "Магнитные бури" (а лучше бы - "Русский бунт", ну, тот, что "бессмысленный и безобразный", да вот беда, так Прошкин назвал свою посредственную картину), - безусловнная, по-моему, удача. Собственно говоря, иначе и быть не могло, о чем смотри панегирик в "ЛГ" за прошлый год (прости, читатель, на сей раз не могу дать точной ссылки, но, сколько помнится, статья о фильме была опубликована в одном из летних-осенних номеров газеты). Удача - успех у широкого зрителя? Нет! Широкий зритель никогда ни публицистики, ни аллюзий не любил. Широкому зрителю подавай не аллюзии, а иллюзию. Или уж сорокинские, так называемые, провокации, зуботычины давно приказавшему долго жить общественному вкусу. О "Магнитных бурях" написано сегодня уже много - и в Сети, и на бумаге. Не буду повторяться, отвлекаясь на пересказ сюжета. (Его, вообще говоря, практически нет, зато есть содержание, по преимуществу публицистическое, но порой и зашкаливающее за очерковость.)

Как и все предыдущие, в том числе и ставшие классикой нашего кинематографа, фильмы Абдрашитова - Миндадзе, этот - из серии "Не могу молчать!". Не "Что же с нами происходит?", а именно "Не могу молчать!". То, что страна делает с русским мужиком, преступно, а то, что русский мужик вытворяет над самим собой, - это как?

О том, в общем, и короткий фильм, треть которого рабочие мужики метелят друг друга незнамо за что (как же, родной гудок-завод достанется Чуку, а не Геку, спровоцировавшим это великое переселение народов в отдельном кабинете местной забегаловки!..), в другой трети окончательно теряют почву под ногами, а заодно и собственных жён, в третьей - окончательно выявляют исконную свою суть - обломовщину... А куда прикажете приткнуть голову выбитому из колеи русскому работяге (обломовщина - не только, а может, и не столько ведь лежание на диване, но ещё и эта вот наша способность, пообливавшись слезами, махнуть рукой на жар-птицу и зажать в кулаке синицу), как не к сердобольной нашей бабе в спецовке, что и накормит, и обуютит, и ещё детей родит, нелюбимая, да рОдная, битая-перебитая, семижильная, будь она хоть татарка, хоть еврейка - всё равно - русская...

Об этом и фильм (кстати, в подтексте своём по-настоящему интернациональный), со всей его призрачной символикой, со всеми его прозрачными отсылками. Эх, ма! Братан, это самое, чё ж мы, того, махались-то?.. Мы, щедрые и нежные, мы, любящие и безответные, чего ж мы махались-то, картошку с голодухи воровали на колхозном поле, невестку-стерву перед женой выставляли в натуре, как она есть? Чтоб, значит, это самое, на бобах остаться?

Остались... Да мы и были - на бобах, на них родились, на них и помрём. И шмаляют в нас, и распинают нас, как Христа, разве что Магдалине за любимого слабО было молотком римского супостатата по башке хватить, а нашей вот - не слабО. Да от отчаяния она! Да на что нам эта Магдалина метр с кепкой, два - в ширь?

А потому что не мы, мужики, - хоть с ружьём, хоть с "чуйствами" - и не они, наши любимые, тонкие, "изячные", вроде бы терпеливые, да только на поверку именно что ВРОДЕ, а вот эти метр с кепкой - два в ширь, они за нами и в Сибирь пойдут, и молотком по башке супостата, и коня, блин, на скаку... А любимые недожилят, они ж - чего-то там в небе, Ольги, как их, бишь, в "Обломове"-то?

Жестокое и ой, нужное, своевременное, как всё у Абдрашитова (не "Слуга", конечно, на ведь и времена теперь иные), кино, публицистическое и политическое, как статьи нынче в "Литературке", а раньше в "Новом мире", почти и нехудожественное, если не считать нескольких эпизодов, отыгранных Авериным на уровне Евгения Миронова, а пуще - Толстогановой (эротическая сцена без эротики как таковой, когда всё рассказывается и ничего не показывается, право, достойна бергмановской, в "Персоне") и ещё пуще - почти бессловесной (да и о чем говорить - всё за нас классики, зеркала русской революции, сказали) Зиафетдиновой. Да и о чём ей говорить, коли спасать надо любимого (что ж, что не любит, стерпится - слюбится)... Да ЧТО любимого! - мужика нашего спасать надо! Кому как не нашим бабам?..

"Магнитные бури", повторяю, не художественное кино, как звягинцевская поэзия между акварелью и фреской. Это - вопль, сравнимый с теми, что звучат со страниц книг ветхозаветных пророков. Поэтому Абдрашитову не до красот. Да не о том печаль. О том она, други, что, как известно, ветхозаветных пророков современники услышать не пожелали. Всё возвращается на круги своя?..

Рецензия: В. Распопин