УЛИЦА НАСЛАЖДЕНИЙ

мелодрама
Продолжительность: 87
Франция 2002
Режиссер: Патрис Леконт
Продюсер: Ф. Каркассон
Сценарий: С. Фридман
В ролях: П. Тимсит, Л. Каста, В. Эльбаз, К. Муше и др.
Музыка: песни и мелодии 40-х гг.
Оператор: Э. Серра

---

10.09.2002

История, рассказанная в новом фильме Патриса Леконта, столь же банальна, сколько и неправдива. Чисто киношная, тема гибельной любви несчастной проститутки в 50-е - 70-е эксплуатировалась нещадно (Ф. Феллини, Л. Вертмюллер и многие, многие другие режиссеры, чье творчество не оставило заметного следа в истории кино), да и позднее с экранов не сходила, хотя страсти этого рода слегка и приутихли. Образцы высокой разработки темы были заданы итальянцами. В "Ночах Кабирии" (1957) Федерико Феллини и в "Фильме любви и анархии" (1973) Лины Вертмюллер мелодраматическая по своей сути тема разрабатывалась в наиболее высоком и сложном жанровом варианте, в жанре трагикомедии.

Казалось бы, что можно тут еще придумать? Придумал, однако, Луи Маль, заставив героиню "Прелестного ребенка" родиться в борделе, там же, так сказать, получить образование и как-то потом со всем этим жить дальше. Никто из названных мастеров тем не менее не предлагал зрителям экзерсис на тему "поговорим о странностях любви". Смысл их картин был, в сущности, один: поговорим о любви к человеку, ибо каждый человек заслуживает любви.

Популярный, но, по-моему, больше раскрученный, чем в самом деле талантливый, современный французский режиссер Патрис Леконт, снимающий, вообще говоря, необязательные к просмотру картины (то есть: посмотришь - ничего не обретешь, не посмотришь - ничего не потеряешь), возвращает тему гибельной любви несчастной проститутки в область чистой мелодрамы, берет идею Маля и заставляет теперь уже не героиню, а героя родиться в начале 40-х в парижском борделе, там же прожить до зрелых лет, исполняя обязанности прачки, столяра-плотника, судомойки и подсобного рабочего в одном лице. Гражданин он тихий, невысокий, плотный и психически какой-то "зашибленный". Девочки разных возрастов и поколений его любят, как брата-кастрата, а он ими восхищается, как, наверное, восхищался бы Тулуз-Лотрек, не будь он графом и гениальным художником.

Эта начальная небольшая часть ленты, где все друг другом восхищаются под восхитительные песенки послевоенных шансонеток, право, недурна, но затем в публичном доме появляется смазливая "вольная охотница", вынужденная в условиях послевоенного раздрая искать "крышу", и несчастный "зашибленный" окончательно теряет собственную "крышу" - я в том смысле, что она у него съехала окончательно и утопла в Сене.

От сих и до титра "fin" мы будем лицезреть крестный путь душевных терзаний добросердечного влюбленного тюфяка, совершенно растворившегося в своей любви к шлюхе, хитроумно-ласково помыкающей им каждую минуту. Он любит ее самозабвенно, то есть так, как может любить разве что свихнувшийся мазохист, получая скорбное удовлетворение параллельно удовлетворению отнюдь не скорбному, испытываемому предметом любви в чужих объятиях.

Десяти минут внимания к проблеме, на мой взгляд, было бы вполне достаточно, но режиссер тянет болезненно-сладкое мгновение час, по пути, что совершенно естественно и столь же банально бросив проститутку в объятия авантюриста с подозрительно русским именем Димитрий. Впрочем, может эт Димитрий, конечно, грек, но оттого лучше не становится и затаскивает любовницу в мрачный омут своих криминальных контактов. Там его в конце концов и убивают, а заодно приканчивают и его подружку, в лицо знающую гангстерского пахана. Из соображений уж полного наплевательства влюбленного "зашибленного" не трогают (что с блаженного взять!..) и оставляют его на солнечном берегу прелестной речушки оплакивать кр-расиво умирающую любовь, в первый раз держа ее в заскорузлых, но трепетных объятих.

С точки зрения чисто эстетической фильм красив, тонко стилизован не просто под старину, но скорее под киношную старину (под тех же Маля и Вертмюллер), с приятным саундтреком, но драматургически, увы, печально посредствен и в итоге художественно бескровен, хотя красной краски в финале проливается немало. В общем, такое блюдо для вегетарианцев: не нравится - не ешь, не жалко (героев) - не жалей.

Это, в принципе, тоже по нашим временам и свободам нормально, но порождает законный вопрос: а зачем, в таком случае, было всю эту бодягу снимать?

Рецензия: В. Распопин