СЛИШКОМ МНОГО (МАЛО) ЛЮБВИ

драма
Продолжительность: 115
Франция 1997
Режиссер: Жак Дуаллон
Продюсер: Ален Сард
Сценарий: Жак Дуаллон
В ролях: Ламбер Вильсон, Элиз Перье, Алексиа Стреси, Лу Дуаллон и др.
Музыка:
Оператор: Кристоф Поллок

---

10.11.2002

Так кто ж ты наконец?

Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.

Гёте.

"Взрослые отвратительны: они боятся, что их полюбят!" - эту фразу произносит главная героиня во многих смыслах замечательной картины Жака Дуаллона, семнадцатилетняя маргиналка и бунтовщица, из тех современных акселератов, для которых в половой жизни человека уже нет никаких секретов, зато его социальное бытие - абсолютно чистый лист. Вдобавок к антисоциальности девушка обладает (предположительно) еще и литературным даром, а потому представляет собой гремучую смесь ангела с дьяволом.

Эта-то невинная змея целый год бомбардирует любовными письмами о смысле, точней о бессмысленности бытия известного кинорежиссера, плейбоя, находящегося на роковой возрастной черте, когда разумный человек прекращает играть в жизнь, не потому, что устал или надоело, а потому что понял: сущность всех игр одинакова.

Между съемками сорокалетний режиссер проводит время в дивной расслабленности в старинном загородном замке, в компании своей дочери - девушки лет восемнадцати, и любовницы - почти девушки лет двадцати восьми. Дочь умна, обаятельна, любит отца и его подругу. Любовница мила, тепла, чрезвычайно женственна и жертвенна. Идиллию нарушает приехавшая по приглашению режиссера юная, подающая надежды писательница - дабы сочинить под его руководством сценарий будущего фильма. Ею оказывается та самая невинная змея, что бомбардировала плейбоя любовными письмами.

Действие фильма подобно классической театральной драме, в которой всё - каждая реплика и каждая сцена - вокруг секса и в глубине психологии. Психологии современного западного человека, свободного, как ветер, и оттого чрезвычайно уязвимого. Разрушая все устои, нарушая все запреты, семнадцатилетний дьяволенок отчаянно, неумело, хитроумно, белыми нитками шито пытается совратить хозяина, для чего не брезгует и попытками совращения его домочадок. В плейбое просыпается привычный и, в общем-то, естественный интерес к новой юбке, однако наглядное сравнение с находящейся рядом и значительно более милой женщиной (не говоря уж о том, что эта женщина и красивей, и умнее соперницы, да к тому же не успела еще надоесть режиссеру), в конце концов удерживает его в "лоне семьи".

Не все, однако, столь уж однозначно в этом фильме. Обитатели замка таки обрываются в пропасть искушений. Подобно герою "Теоремы" П.П. Пазолини, юной смутьянке удается добиться от них желаемого, но лишь временно. В борьбе "отцов и детей" побеждают отцы. Впрочем, здесь не только противостояние отцов и детей. Здесь и коллизия чеховской "Чайки", и подзабытое современным кинематографом противостояние буржуа и вечных "шестидесятников"-бунтарей, и портрет юношества конца тысячелетия, то бишь сегодняшнего молодежного андеграунда, не то что постулирующего свою инаковость, а просто (не намеренна ли, впрочем, эта простота?) ТАК живущего. Замечательнее же всего, что из отлично драматургически прописанной и сыгранной психологии представительницы подпольного юношества наших дней отчетливо видно, почему именно они ТАКИЕ. Они такие потому, что такие мы, потому что такими сделали их мы, отнюдь, конечно, не желая того. Как того же не желали нам и наши предшественники.

Когда в финале картины проводив, наконец, бунтарку из благополучного "дома из слоновой кости" (вопрос - куда? ответ - от себя!), отринув неизбежную печаль, сопровождающую каждый из возможных для человека вариантов выбора (выбор - есть отказ) и как бы отряхнув пепел с главы своей, герой, как молодой лось, вприпрыжку бежит-возвращается к прежней подруге, а та, что не умеет и, быть может, никогда не научится любить (значит жертвовать), уходит в никуда (в подполье, в маргинальное сочинительство, в суицид, по рукам?), зритель, несмотря на внешние проявления восстановившейся семейной идиллии, не может не чувствовать и не понимать: идиллии-то больше не будет, будет какая-никакая семья, быт, старение, закат. Иными словами, будут еще более отвратительные, оттого что дали себя (и себе) полюбить друг другу "отцы". Все понятно и - что ж скрывать! - неинтересно.

Ушедшая же за кадр остается за кадром, за рамками понятного. Впрочем, эпиграф из "Фауста", кажется что-то сообщает о естестве существа, чья попытка "первой любви" (вывернутая наизнанку повесть Тургенева!) оказалась неудачной. Или - наоборот? Слишком много - слишком мало... Во всяком случае, ее знания о мире увеличились на еще один черный день. А наши? Во многих знаниях многие печали. Что день грядущий?.. О том-то, вероятно, и фильм Дуаллона, и наши предстоящие о нем и в связи с ним размышления.

Рецензия: В. Распопин