ГЕНРИХ V (Лоренс Оливье)

военно-историческая хроника
Продолжительность: 132
Англия 1944
Режиссер: Лоренс Оливье
Продюсер: Лоренс Оливье, Филиппо дель Гвидиче
Сценарий: Лоренс Оливье, Алан Дент, Даллас Бауэр (по драме Уильяма Шекспира)
В ролях: Лоренс Оливье, Роберт Ньютон, Лесли Бэнкс, Харкурт Уилльямс, Феликс Эймер, Майкл Уорр, Ральф Труман, Рассел Торндайк, Лео Генн, Жанет Баркелл и др.
Музыка: Уильям Уолтон
Оператор: Джек Хильдьярд, Роберт Краскер

---

28.01.2003

Произведения Шекспира экранизировались поистине бессчетное количество раз. Одна только фильмография прямых экранизаций "Гамлета", приведенная А. Липковым в сборнике "Шекспировские чтения 1978" (М.: Наука, 1981) и включающая соответственно фильмы, снятые лишь до середины 70-х гг. прошлого века, насчитывает более трех десятков наименований. Однако далеко не всякая, даже и добросовестная экранизация делалась событием в мире кино. Фильмы великого английского актера и режиссера Лоренса Оливье такими событиями становились, потому и относятся к безусловной классике. Другой вопрос - насколько они смотрятся сегодня.

Этим вопросом, а равно и тем, как они воспринимались современниками, мы и займемся по преимуществу, ибо освещать идейную, художественную, историческую и историко-культурную проблематику творчества Шекспира в рамках даже больших рецензий невозможно, хотя я, конечно, и попытаюсь делать это по мере необходимости.

Замышляя в свое время этот сайт, я планировал, разумеется, среди прочего и рецензирование кинематографической Шекспирианы; кое-что уже исполнил, например, дал рецензии на новые экранизации "Сна в Летнюю ночь" и "Тита Андроника", а также на интерпретацию Куросавой "Короля Лира". Сейчас поговорим о трилогии лорда Оливье.

Об этом мастере неоднократно говорили, что на сцене он выглядел несравненно лучше, чем на экране. За невозможностью проверки остается поверить почитателям его таланта, кстати говоря, очень разностороннего, с комедийными и харктерными ролями справлявшегося нисколько не хуже, нежели с драматическими и трагедийными.

Прежде чем приступать к съемкам (и соответственно к исполнению главных ролей в этих картинах) "Генриха V", "Гамлета" и "Ричарда III", актер создавал эти образы на сцене. Каждая из постановок становилась событием в театральной жизни Англии.

"Генрих V" снимался в 1943 - 1944 годах, в разгар Второй мировой войны, и был, естественно, пропагандистским в неменьшей степени, чем художественным. Пьеса Шекспира, выбранная для экранизации, как нельзя лучше соответствовала подъему духа британских солдат, сражавшихся против нацистской Германии. Вот что пишет о ней крупнейший отечественный шекспировед А.А. Смирнов в послесловии к публикации хроники в Полном собрании сочинении У. Шекспира (цитирую электронную версию собрания, опубликованную в библиотеке М. Мошкова: www. lib.ru).

"Крупнейшим событием недолгого царствования Генриха V (1413 - 1422) была война с Францией. Заключив тайный союз с герцогом Бургундским, Генрих выступил в поход в июле 1415 года с войском в 10000 человек. Взяв в сентябре Гарфлер, он был вынужден 25 октября принять при Азинкуре бой с французской армией, во много раз превосходившей его силы, и одержал полную победу. Малочисленность его войск все же заставила его вскоре затем вернуться в Англию.

Одной из главных причин военного бессилия Франции была происходившая внутри ее господствующих классов борьба за власть нескольких партий, принявшая форму настоящей гражданской войны. Ввиду слабоумия короля Карла VI официальным правителем Франции являлся его старший сын, дофин; но власть его партии фактически оспаривалась партией графа Арманьяка и его зятя, герцога Орлеанского. Третью группу образовала партия крупнейшего феодала, почти совершенно независимого от французской короны, герцога Бургундского, союзника королевы Изабеллы, которая за распутное поведение была сослана партией дофина в Тур. В процессе борьбы между этими партиями Париж несколько раз переходил из рук в руки.

Воспользовавшись этой междоусобицей, Генрих V в 1417 году предпринял второй поход во Францию, длившийся три года. К концу 1419 года он овладел всей Нормандией, и вскоре Франция должна была капитулировать.

В мае 1420 года был заключен мир. Генрих получил ряд областей Франции и был объявлен законным наследником Карла VI, а при жизни его (лишь номинально, в виде почетного титула) правителем всей Франции. Вслед за этим произошло обручение Генриха с младшей дочерью Карла VI Екатериной.

Этим моментом заканчивается шекспировская хроника. Дальнейшие события были таковы: дофин не признал договора и вскоре возобновил борьбу.

Чтобы окончательно закрепить свое господство над Францией, Генрих V в 1422 году предпринял новый поход, протекавший очень успешно, посреди своих побед он внезапно заболел и умер, после чего королем Англии был провозглашен малолетний сын его Генрих VI (см. хронику Шекспира "Генрих VI")".

Когда говорят о "Генрихе V", то есть о шеспировской пьесе, обычно обсуждают ее в общем контексте, во-первых, исторических хроник великого драматурга, во-вторых же, в контексте трилогии о Генрихах IV и V. В первых двух частях ее будущий победитель при Азенкуре - юный шалопай, проводящий время в основном в кутежах с развеселыми собутыльниками, возглавляемыми жизнелюбивым сэром Джоном Фальстафом, этакий раблезианец. Здесь же он неожиданно преображается в мудрого короля и воина. В отдельно взятой последней пьесе, тем более в ее экранизации, этого эффекта нет, отчего провисают оставленные сценаристами эпизоды с шутами из фальстафовского окружения.

Вообще же кинематографический сценарий любой шекспировской пьесы требует неимоверного труда и зачастую отчаянной смелости. Дело в том, что пьесы Шекспира слишком велики по объему, и обычно киносценаристам и режиссерам приходится их значительно сокращать. Та же проблема встала перед Оливье, однако мы подробнее поговорим о ней в рецензии на экранизацию "Гамлета", здесь же остановимся на другой драматургической проблеме. В шекспировском "Генрихе V" значительную роль играет Хор, или ведущий спектакля. Как быть с этим персонажем в кино? Процитируем солиднейшую монографию британского театроведа Джона Коттрелла "Лоренс Оливье", вышедшую в русском переводе в издательстве "Радуга" в 1985 г.

Итак, "как представить на экране шекспировский Хор? Достаточно ли будет кинозрителям закадрового голоса? Если же фильму необходим зрительный образ, как должен выглядеть Хор? Как ввести его в действие, не отклоняясь от реализма и не замедляя темпа? Оливье... мечтал подарить Шекспира широкой публике, объединив текст, изображение и музыку в захватывающее зрелище, которое приковало бы людей к экрану больше чем на два часа.

Ответ был найден в лондонском такси, когда Оливье ехал из министерства информации вместе с кинорежиссером Энтони Асквитом. "Мы обсуждали эту проблему. Внезапно я увидел решение. Я всегда обдумывал свои фильмы от последнего кадра к первому и сейчас хотел посмотреть, как отнесется Энтони к идее о том, чтобы Хор, оставаясь закадровым комментатором, появился лишь со своим заключительным монологом и при этом стало бы ясно, что мы все время находились в театре "Глобус". Еще не успев это сказать, я почувствовал, что "Глобус", с пышной риторикой, свойственной его актерам и идеально отвечающей центральному замыслу, должен быть обрамлением всей конструкции".

По существу, Оливье тем самым признавал, что, перенося шекспировскую драму на экран, нельзя скрыть ее театральную природу. Почему же тогда не заявить о ней открыто и не сделать театр структурной основой фильма, чтобы появляющийся и в начале, и в конце Хор был актером, играющим в "Глобусе" "Генриха V"? Это позволяло представить шекспировскую поэзию в привычном окружении до того, как кинозритель перенесется из театра в большой мир. Это давало ощущение постепенного перехода к другому времени и месту. Наконец, за десять лет до появления синемаскопа и средств расширения панорамы, это добавляло новое измерение к масштабным натурным эпизодам" (С. 174 - 175).

Впечатление, действительно, необычное даже для сегодняшнего зрителя. Оливье не торопится покинуть раму "Глобуса", несколько сцен даются в нарочито театральном антураже. Этого перехода из театра в кино ждешь пять минут, десять, пятнадцать, пока не увлекаешься уже собственно театром на экране, постановкой как бы "Глобуса", старательно и талантливо разыгрываемой театральными актерами ХХ века первой величины. А потом, уже почти неожиданно, попадаешь в живописную панораму вместе с актерами, которые, оказывается, потихоньку уже перешли из театра в кинематографический павильон, а оттуда - на пленэр. В финальной части картины возвращение в театр происходит столь же последовательно и неспешно: сначала актеры покидают поле боя и возвращаются в павильон, а потом и на сцену "Глобуса", туда, где все и началось. Больше того, и перед началом действа, и по завершении его, несколько десятков секунд мы видим здание театра, слышим тревожную и победную закадровую музыку, то есть проходим своего рода подготовку к роскошному и необычному зрелищу. Необычному? Разумеется, необычному, ведь нам предлагают слушать стихи.

Действие двухчасовой картины складывается из нескольких длинных и примерно полутора десятков коротких эпизодов, в которых сегодня, к сожалению, совершенно теряются эпизоды юмористические, шутовские. Они никак не оттеняют серьезных событий, думаю, прежде всего, помимо вышесказанного, потому, что сами эти серьезные события выглядят недостаточно драматичными, скорее - парадными.

Действительно, в битве при Азенкуре, погибли тысячи французов и всего лишь двадцать англичан, но сама эта война легкой не была ни в действительности, ни в хронике Шекспира, что, по-моему, блестяще доказал Кеннет Брана в своей кинематографической версии "Генриха V". Однако у Оливье была, как мы уже говорили в начале рецензии, совсем другая задача.

Ее-то как раз он выполнил безукоризненно. Фильм красив, изящен, поэтичен, музыкален, по-своему строг (как строга, даже скупа, но оттого не менее выразительна актерская игра самого Оливье), хотя визуально и напоминает палехские картинки, иначе говоря - лубочен.

Центральная часть картины - битва при Азенкуре и черно-синяя тревожная ночь перед ней. Эти эпизоды сделаны безукоризненно, однако по-настоящему батальными сцены битвы отчего-то не выглядят, хотя есть в них и общие планы, и поединки, и преследование бегущего неприятеля, кстати сказать, сделанное "под влиянием кадров из эйзенштейновского фильма 1938 года "Александр Невский", где показывалась погоня за тевтонскими рыцарями по льду Чудского озера" (С. 174). Перевешивает все же парадность.

Вновь обратимся к книге Джона Коттрелла: "Сегодня, - пишет он, - батальные сцены такого размаха с легкостью снимаются в Испании или на Балканах при активном содействии кавалерийских полков. (Сегодня, - добавим от себя, - такие сцены вообще снимаются большей частью не в натуре, а на компьютере. - В.Р.) Но стоял 1943 год. Как можно было отыскать пригодную местность в стране, где земля ощетинилась всеми средствами современной войны, а небо исчертили дымные полосы от зенитных разрывов и немецких воздушных хищников? И откуда было взять людей для армий Генриха и дофина, когда каждый дееспособный мужчина в Англии в самом деле сражался?" (С. 175).

Снимали в Ирландии, в поместье лорда Пауэрскурта. "На этой территории, идеально подходившей для Азенкура, располагался к тому же лагерь бойскаутов, где можно было разместить войска Оливье... Дабы создать иллюзию двух армий, из которых у Генриха насчитывалось 30 тысяч, а у французов - 60 тысяч солдат, требовалось по меньшей мере 650 человек и 150 лошадей" (там же). Можно себе представить, какую работу пришлось проделать Оливье и другому продюсеру фильма, Филиппо дель Гвидиче.

Можно представить себе и успех роскошной картины, рассчитанной на рядового зрителя, измученного тяготами войны, может быть, не меньше, чем измучена была армия.

И все же - стихи... Что, помимо сценарных сокращений текста пьесы, сделал Оливье для того чтобы самый простой зритель разобрался в происходящем на экране и принял необычную, поэтическую форму выражения мыслей и чувств персонажей?

Прежде всего, он дал короткий прозаический текст, вводящий зрителя в курс предлежащих событий. Затем прибег к чисто кинематограическим новшествам.

Оливье и Бек (помощник режиссера, особенно необходимый в тех случаях, когда постановщик исполняет в снимаемой им картине главную роль) в подаче центральных монологов "отказались от традиционных наездов камеры, для пущей выразительности снимавшей говорящего крупным планом. Оливье пояснял: "Экранизация Шекспира требовала новых приемов или по крайней мере отказа от старых. В разного рода фокусах - когда камера ползет вверх по штанине, или снимает сквозь замочную скважину, или перескакивает с одного ракурса на другой - не было нужды. За подобными трюками в Голливуде привыкли скрывать плохую игру и слабый сценарий. Но с хорошими актерами... и с шекспировским текстом зрительский интерес можно поддерживать и без таких приемов. Во многих сценах у нас камера почти неподвижна. Еще я понял вот что: существует традиция подавать актера все более крупным планом по мере того, как эпизод достигает своей кульминации, и вот этот-то метод надо перевернуть при съемках Шекспира <...> в Шекспире кульминация вовсе необязательно достигается с помощью камеры. Это дело поэзии... В "Генрихе V" мы избрали обратный путь. Начав с крупного плана, камера отъезжала назад, когда монолог близился к кульминации, чтобы актер мог дать себе волю".

Этот прием особенно выразителен в речи Генриха перед Гарфлером. На среднем плане предстает сидящий верхом король с обнаженной шпагой, призывающий солдат:

Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом, -

Иль трупами своих всю брешь завалим!

Затем дается крупный план Оливье, произносящего более тихо:

В дни мира украшают человека

Смирение и тихий, скромный нрав...

(Перевод Е. Бируковой)

Но со следующей репликой - "Когда ж нагрянет ураган войны..." - камера начинает отъезжать назад, открывая все шире массу окружающих Генриха войск. Наконец, когда на призыве "Риньтесь в бой, крича: "Господь за Гарри и святой Георг!"" монолог достигает кульминации, камера на слове "Георг" вновь стремительно приближается к Генриху и его лошади, вставшей на дыбы" (С. 178 - 179).

Текст доходит и до сегодняшнего зрителя, в массе своей отнюдь не ставшего более искушенным и требовательным. Как ни странно, но из актеров трудно выделить кого-нибудь, кроме, конечно, самого Оливье. Дело, по-видимому, в том, что "Генрих V" - игра командная, в которой все - солисты, но каждый солист подчиняет собственную звездность общему делу.

"Премьера <картины> состоялась в лондонском кинотеатре "Карлтон" в ноябре 1944 года. Сначала дела шли неважно, но через несколько дней публика начала прибывать. Распространился слух, что на это потрясающее зрелище стоит взглянуть даже тем, кто считает Шекспира писателем для "высоколобых". Через три недели очереди за билетами достигли такого размера, что аренду кинотеатра продлили еще на четыре месяца...

Попросту говоря, подобных фильмов еще не делали. На картине, которая впервые сумела донести Шекспира до массового зрителя, выросло целое поколение... Когда в июле 1945 года фильм неделю шел в <брайтонском> "Одеоне", школьные власти купили билеты для нескольких тысяч учеников. Этому примеру последовали в других местах, и фильм принес такие доходы, что в прессу поступили возмущенные письма с предложением передать прибыль государству. В мрачную эпоху пайков и черного рынка у детей появилась редкостная радость - получить нечто за ничто. Пускай подавляющее большинство видело в "Генрихе V" только желанное избавление от занятий, приятно думать, что картина обогатила и научила смотреть Шекспира с меньшим предубеждением хотя бы малую часть детей" (С. 180 - 181).

В этом смысле адаптирования Шекспира для массового кинозрителя открытия Оливье имеют долгую дальнейшую судьбу. Современные кинолюбы только за последние годы видели с десяток экранизаций, иной раз переделывающих классические пьесы до неузнаваемости и тем не менее чаще всего по-своему небезынтересных, как, например, "Ромео + Джульетта" База Лурмана. Это, однако, хороший пример. Есть и плохие - тот же "Гамлет" Дзеффирелли с Гибсоном в главной роли, где знаменитый режиссер в стремлении угодить площадным вкусам доупрощал величайшую трагедию мировой драматургии до уровня среднестатистического боевика, на фоне которого пародийная отсылка Шварценеггера к "Гамлету" в "Последнем киногерое" смотрится чуть ли не шедевром киноискусства.

Что же касается восприятия "Генриха V" сегодня, то, думаю все же, что превосходный этот фильм-лубок нынче несколько устарел и имеет более историческое, нежели собственно художественное значение. Но смотреть его тем не менее можно и нужно, если не с удовольствием, то, по крайней мере, с благодарностью, ибо это была, вероятно, первая высокохудожественная и любовная по отношению к тексту экранизация отнюдь не самой легкой для постановки пьесы Уильяма Шекспира.

Рецензия: В. Распопин