САМАЯ КРАСИВАЯ (BELLISSIMA)

трагикомедия
Продолжительность: 110
Италия 1951
Режиссер: Лукино Висконти
Продюсер: Сильво Д' Анджело
Сценарий: Сузо Чекки д' Амико, Франческо Рози, Лукино Висконти (по идее Чезаре Дзаваттини)
В ролях: Анна Маньяни, Тина Апичелла, Гастоне Ренцелли, Вальтер Кьяри, Текла Скарано, Лилиана Манчини, Алессандро Блазетти, Марио Кьяри, Витторио Глори, Джео Тапарелли и др.
Музыка: Франко Маннино (на темы из оперы Гаэтано Доницетти "Любовный напиток")
Оператор: Пьеро Порталуни, Поль Рональд

---

23.07.2003

Третий полнометражный фильм Лукино Висконти - драматическая комедия, или, точнее, сатирическая мелодрама, а совсем уж точно - трагикомедия, еще не подводящая итоги неореализму, а, скорее, предельно расширяющая, размывающая его границы. Это история, предложенная Висконти Чезаре Дзаваттини, автором сюжетов и сценариев знаковых неореалистических картин, история о женщине из народа, услышавшей по радио объявление известного кинорежиссера Алессандро Блазетти о поиске для нового фильма маленькой девочки и со всей своей неукротимой волей, отчаянным темпераментом пустившейся в заведомо обреченную авантюру с кинематографом во имя лучшей судьбы для своей дочери. Очаровательная, но совсем маленькая девочка не подходит режиссеру даже просто по возрасту, не говоря уж о том, что ее соперницы из более благополучной социальной среды превосходят ребенка и знаниями, и умениями.

Однако мать делает все возможное и невозможное, ссорясь с мужем, вкладывающим все заработанные деньги в покупку новой квартиры, убеждая в собственной правоте родственников и соседей, мучая ребенка, вступая в контакт с неблаговидными представителями шоу-бизнеса. Женщина, до того откладывавшая каждую лиру, заработанную тяжелым трудом частной медсестры, теряет голову и отдает все накопленное нечистоплотному помощнику режиссера.

Однако, потеряв голову, героиня - действительно, "самая красивая", ярчайшая в этом послевоенном, сером, неблагоустроенном мире - не теряет чести. Она - bellissima, она - народ, она - лучшая часть народа, утратившего было честь под напором вождя-волкодава, а теперь с муками ее восстанавливающего, она - женщина, жена и мать, та, кто не только сможет прожить жизнь с достоинством, но и с достоинством же перенести крушение иллюзий. Ведь она - душа Италии, значит - бессмертна.

Итак, ни чести, ни достоинства, ни - главное - совести героиня не утрачивает даже и в ослеплении иллюзией. Не утрачивает она и простой порядочности, солируя в общем дурдоме послевоенного нищенского бытия коммуналки (режиссерское мастерство Висконти, давшего выразительнейший портрет человека в коллективном снимке эпохи, просто потрясающе!), оставаясь наедине с обманывающим ее и отпускающим ей недвусмысленные сальные намеки молодым прохиндеем-киношником. Не утрачивает и достоинства, наоборот - еще и приобретает его, отказываясь в конце концов от своей мечты, когда, в финале картины, ошибочно принимает глумливую реакцию режиссерского окружения на кинопробу дочери за мнение самого Блазетти. И - стоит на своем радикально новом решении до конца, теперь уж не отдавая осмеянного ребенка в руки этих самодовольных господ, несмотря на то, что они предлагают ей договор, который позволил бы супругам осуществить мечту о покупке новой квартиры, с тем, чтобы выбраться наконец из старого клоповника в более достойную жизнь.

Добавим ко всему еще и то, что, по идее Дзаваттини, девочку сотрудники "Чинечитты" должны были просто-напросто отбраковать. Висконти перевернул финал, сделав его из мелодраматичного мелотрагичным, одновременно реалистичным и небезнадежным: такие люди выживут несмотря ни на что, такая женщина своего добьется, из нищеты выберется, сохранив и честь, и достоинство, и семью, и надежду на лучшую долю для своего ребенка.

Великая Анна Маньяни царит в картине и в каждом ее кадре, таком узнаваемом для человека, видевшего не только современное голливудское "мыло", но и "мыло" соцреализма, и не просто царит, а натурально переживает катарсис чуть ли не в каждом эпизоде. (Оттого, может быть, финальные, горькие слезы стареющей женщины у разбитого корыта иллюзии у сегодняшнего зрителя катарсиса не вызывают, но и сочувствия мы не утрачиваем.) Это для нее, величайшей драматической актрисы мирового кино, естественно. Но при том каждая эпизодическая роль в фильме, каждый шарж даны поразительно живо, выпукло. Люди и человечки, населяющие Рим 1951 года, совершенно правдоподобны и неистребимы. Такие мы были, такие мы и есть: сошедшие в тираж второстепенные старые актрисы, с нахальством молодых звезд пожирающие на чужих бедных кухнях последние съестные припасы, мальчишки, не скрываясь подглядывающие за переодевающимися, немолодыми, но еще красивыми женщинами (Маньяни было уже сорок три, когда она снималась в этой роли), хлыщеватые бабники-прохиндеи, всегда готовые и на сделки с совестью, и на преступления, привередливые пациентки изработавшихся медсестер, пациентки, у которых ничего не болит, кроме живота от обжорства, соседки-сплетницы, влезающие в наши спальни, как в собственный клозет...

Этот контраст, в котором сталкиваются мир, какой он есть, и героиня, хоть от мира сего, но не такая же, как мы, - особенная, столь выразителен и заразителен, что позволяет Висконти натурально оживить всех его участников. Более того - все они представляются совершенно живыми и сегодня, а ведь мы пересматриваем картину, снятую более полувека назад.

Впрочем, чего ж тут долго говорить - классика, одно слово.

Но - классика, которую мало кто смотрит, к сожалению, классика, о которой широкий зритель сегодня почти забыл, как мало кто читает старые книги о старом кино. А между тем в них можно многое почерпнуть.

Я говорю это потому, что хочу закончить свой отклик цитатами из таких замечательных книг прежних лет (Лукино Висконти: Статьи. Свидетельства. Высказывания. М.: Искусство, 1986; Л. Алова, О. Боброва. Анна Маньяни и ее роли. М.: ВТПО "Киноцентр", 1990).

"В "Самой красивой" как бы сосуществуют два фильма: хроникально-достоверный, как будто снятый скрытой камерой фильм о Маддалене Чеккони и ее дочери Марии, и фильм, для которого как раз и нужны только "самые красивые" девочки и который снимает "сам Блазетти" под аккомпанемент "Любовного напитка" Доницетти - знаменитой арии шарлатана.

Все многообразие, неоднозначность происходящего фокусируются в живом и противоречивом образе Маддалены Чеккони. Она - героиня трагедии и комедии одновременно. Трагедии невежества, бездуховности, суетности. Комедии невежества, бездуховности, суетности. Настоящий народный характер. Энергия, бьющая через край, только, к сожалению, впустую, вокруг самого что ни на есть ничтожного повода. Маддалене и всем этим женщинам, которые собрались во дворе киностудии в надежде урвать свои крохи чуда, счастье видится рекламной картинкой, хэппи-эндом из голливудского фильма (в картину нарочито вмонтированы эпизоды из классических голливудских вестернов, которые не отрываясь ежевечерне смотрит героиня. - В.Р.). Духовная элементарность, коллективное наваждение, вера в самые невероятные мифы - все это социально-типично. Так живет огромное большинство (вот она, классика - столь же актуальная сегодня, как и полвека назад! А мы что смотрим в большинстве своем?.. - В.Р.). Оболваненных, грезящих людей чуть ли не больше, чем людей здравомыслящих. Но вина не их: таковы последствия существующего порядка...

Висконти точно угадал исполнительницу. Только Маньяни с ее уникальным талантом трагической и комедийной актрисы могла проиграть все те разнообразные значения, которые были заложены в образе Маддалены Чеккони. Может быть, в первый раз обе эти стихии ее дарования сосуществуют одновременно. Все происходящее - каждая сцена, каждая реакция, каждый поступок - задано как трагикомедия. Самые сильные драматические эпизоды оборачиваются фарсом... С такой же легкостью производит она и обратное превращение фарсовых сцен в трагические...

"Самая красивая" - необычный фильм для Висконти. Не характерны для него ни сам жанр трагикомедии, ни открытые, откровенные, почти шаржированные страсти. Такого стилистчиеского решения требовала от режиссера тема - трагедия оболваненного, обманутого народа, которую он ощутил, как одно из самых страшных, уродливых, разрушительных проявлений нового времени. Фильм получился как бы "переходным" от неореалистического кино с его сочувственным изображением "маленького человека" к кинематографу 60-х годов, разоблачающему обывателя эпохи "экономического бума", его суетную деловитость, наивную веру в чудеса...

В классическом неореалистическом фильме, если таковой сюжет и был бы возможен, Маддалена обязательно проиграла бы, потому что она проиграла в жизни. Здесь она выигрывает - так Висконти высмеивает иллюзии и несбыточные мечты: происходит то, чего в действительности быть не может" (Л. Алова, О. Боброва. Анна Маньяни и ее роли. С. 50, 53, 55).

"С первых жестов, с первых реплик Анны Маньяни в "Самой красивой" мы чувствуем, что перед нами главное действующее лицо, которое поведет нас за собой куда захочет... Эта переменчивость, эта мешанина фантастического и практического, склонности к иллюзиям и реализма, эта словно не ведающая себя женская чувственность, которая кажется то и дело готовой уступить, но сдерживается чем-то очень глубоким, эта упрямая верность, лежащая в основе натуры, это понимание мужчин и их желаний, воспитанное прародительским опытом готовности к защите и умудренности в ошибках, это чувство опасности, которую наша доблестная женщина несет в себе, точно зная размеры той драмы, которую она может развязать, и эти моменты слабости, тут же преодолеваемой, и привязанность к семье, и поклонение детям, выражающее волю к могуществу семьи, стремление заручиться гарантией избавления от бедности, надежду на лучшее будущее, - все это есть в том сплаве, который Анна Маньяни дарит нам в этом фильме, кажется, для того и созданном, чтобы она отважилась на одну из самых смелых попыток, какие только может предпринять актриса" (Из рецензии Коррадо Альваро, опубликованной в гжурнале "Il Mondo", 1952, N 2 / В кн.: Лукино Висконти: Статьи. Свидетельства. Высказывания. С. 123 - 124).

Рецензия: В. Распопин